МЛП

III. Реорганизация международного производства обостряет кризис империалистической мировой системы

III.1. Международный структурный кризис на основе реорганизации международного производства

С реорганизацией международного производства накопление капитала в международном масштабе ускорилось. В результате противоречия в международном процессе воспроизводства капитала обострились. Это следует возводить к открытому Карлом Марксом закону тенденции нормы прибыли к понижению, о котором он говорил в 3-м томе «Капитала»:

«Понижение нормы прибыли и ускоренное накопление являются лишь постольку различными выражениями одного и того же процесса, поскольку то и другое выражает развитие производительной силы. В свою очередь, накопление ускоряет понижение нормы прибыли, поскольку оно обусловливает концентрацию работ в крупном масштабе и вместе с тем более высокое строение капитала. С другой стороны, понижение нормы прибыли опять-таки ускоряет концентрацию капитала и централизацию его путём лишения мелких капиталистов собственности, путём экспроприации последних остатков её у непосредственных производителей, если у них ещё есть что экспроприировать. Далее, вследствие этого ускоряется накопление, рассматриваемое в количественном отношении, хотя с понижением нормы прибыли понижается и норма накопления.

С другой стороны, поскольку норма увеличения стоимости всего капитала, норма прибыли, служит стимулом капиталистического производства (подобно тому, как увеличение стоимости капитала служит его единственной целью), понижение нормы прибыли замедляет образование новых самостоятельных капиталов и таким образом представляется обстоятельством, угрожающим развитию капиталистического процесса производства; оно способствует перепроизводству, спекуляции, кризисам, появлению избыточного капитала наряду с избыточным населением» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. I, сс. 264-265; выделение наше).

Согласно этому закону, норма прибыли понижается в той же степени, в какой повышаются издержки капитала и сокращается заработная плата в отношении к общим затратам капитала. Это основывается на том фундаментальном факте, что прибавочную стоимость создают не машины, а только человеческая рабочая сила. Соответственно, всё большая замена живого труда машинами ведёт, конечно, к экономии на заработной плате, а также к повышению производительности рабочих, но, с другой стороны, к ухудшению отношения занятого капитала к получаемой прибыли. Процесс капиталистического производства и воспроизводства может поддерживаться без проблем, только пока прирост массы прибыли превышает понижение нормы прибыли, т.е. пока масса прибыли растёт хотя бы только в абсолютном размере.

Чем выше степень концентрации монополий, тем легче они могут компенсировать понижение нормы прибыли, поднимая массу прибыли, «…потому что за известными пределами крупный капитал с невысокой нормой прибыли накопляет быстрее, чем небольшой капитал с высокой нормой прибыли» (там же, с. 275).

Чтобы противодействовать понижению нормы прибыли, капиталисты вообще предпринимают множество мер:

· увеличение эксплуатации рабочего класса через продление нормального рабочего дня и общее сокращение заработной платы, т.е. сокращение затрат на переменный капитал;

· удешевление постоянного капитала (машины, сырьё, энергия и т.д.) через понижение цены инвестиций, особенно в новые технологии, через сокращение закупочных цен в сельском хозяйстве и целенаправленное сбивание цен на сырьё и энергию;

· использование массовой безработицы для гибкого доступа к дешёвой рабочей силе;

· удешевление товаров через внешнюю торговлю;

· принятие государством на себя всё большей доли инвестиционных расходов за счёт остального общества;

· расширение капитала через взятие кредитов;

· расширение акционерного капитала.

Во второй половине 1990-х возникли новые возможности для чрезвычайного увеличения прибыли. Революция в области информационных технологий привела к быстрому росту индустрии телекоммуникаций и Интернета и либерализации телефонных рынков. Это разожгло настоящую золотую лихорадку, погоню за новыми инвестиционными возможностями, обещающими капиталу максимальную прибыль в секторе передачи данных и телефонных услуг.

С 1998 г. по 2001 г. суммарная длина проложенных в мире стекловолоконных кабелей выросла в пять раз. За тот же период пропускная способность кабельной жилы выросла в 100 раз благодаря техническим усовершенствованиям. Таким образом, общая пропускная способность увеличилась в 500 раз. Огромные суммы, требовавшиеся для этих инвестиций, привели к скачкообразному росту задолженности сверхмонополий. Движимые мировой конкуренцией за максимальную прибыль, несколько монополий создали свои параллельные национальные сети (в США более дюжины), что привело к образованию огромного избытка мощностей.

Их ожидание состояло в том, что число пользователей Интернета будет удваиваться каждые 100 дней, а число перекрёстных связей будет расти ещё быстрее, в квадратной пропорции. Европейские телекоммуникационные компании предполагали, что рост спроса на фиксированную связь в стационарной сети будет сопровождаться по меньшей мере близким ростом спроса на мобильную связь. Поэтому они заплатили в общей сложности €100 млрд. (ок. €50 млрд. только в Германии) за лицензии UMTS, техническую основу третьего поколения мобильных телефонов. Это были инвестиции в новый деловой сектор, для которого ещё только предстояло построить инфраструктуру и найти клиентов.

Число пользователей Интернета быстро росло в 1995-1996 гг., но с 1997 г. удваивалось только ежегодно. Едва противоречие между установленными мощностями и спросом стало заметно, конкурентная борьба обострилась. Она разгорелась в отчаянную ценовую войну. Это снизило оборот и прибыли не только сетевых операторов, но и изготовителей телекоммуникационного оборудования, столкнувшихся со значительными проблемами в сокращении своих огромных долгов.

Громадная концентрация и централизация капитала неизбежно вели к накоплению избыточного капитала, т.е. капитала, не обеспечивающего максимальной прибыли, в таких количествах, что международный процесс производства и воспроизводства был нарушен. Чтобы противодействовать тенденции нормы прибыли к понижению и предупредить кризис перепроизводства, монополии и государство в процессе реорганизации международного производства ввели ряд новых мер, которые, как предполагалось, задержат кризис:

· Тенденция к разложению национально-государственной организации производства и преобразования национальных государств в поставщиков услуг международным монополиям вела к обобществлению инвестиций в международном масштабе и уменьшала инвестиционные расходы.

· Транснациональная концентрация и централизация в ключевых секторах производства и организация процесса производства и воспроизводства в международном масштабе замедлили рост постоянного капитала в международных монополиях.

· Всеобщее введение «производства без потерь» в соединении с обширной флексибилизацией рабочего времени привели к резкому повышению интенсивности труда и большей эффективности использования установок.

· Крупномасштабная приватизация государственных предприятий и учреждений открыла международным монополиям новые инвестиционные возможности в секторах с более высокими нормами прибыли. Вследствие этого выросли число эксплуатируемых ими рабочих и масса присваиваемой прибавочной стоимости.

· Господствующие позиции на мировом рынке служили установлению монополистических цен при сбыте товаров в международном масштабе и таким образом получению максимальной прибыли.

Притом, что в 1995 г. 500 крупнейших в мире монополий получили ещё только $323.34 млрд. прибыли на $32 136.55 млрд. занятого капитала, в 2000 г. они получили $667.21 млрд. прибыли на $45 807.62 млрд. занятого капитала. Это означает, что в то время как занятый капитал увеличился на 42.5%, масса прибыли выросла даже на 106.4%. Сверхмонополии, таким образом, сумели повысить норму прибыли хотя бы временно с 1% до 1.5%.

Это произошло, разумеется, только благодаря постоянному разрушению капитала и рабочих мест за счёт остальной части общества, включая немонополистическую буржуазию. Таким образом в процессе воспроизводства возник новый структурный кризис на основе реорганизации международного производства. Он начался следом за мировым экономическим кризисом 1991-1993 гг. и в своём дальнейшем течении углубился. Для контролируемого уничтожения избыточного капитала была задействована целая батарея методов.

Уничтожение капитала через амортизационные отчисления

Значительная часть капитала была списана. В мировых экономических кризисах 1981-1983 гг. и 1991-1993 гг. отношение амортизационных отчислений[1] к валовым инвестициям подскакивало, соответственно, до 67.3% и 64.8%.

Но между мировыми экономическими кризисами доля амортизационных отчислений не снизилась существенно, колеблясь на высоком уровне. В 1994-2001 гг., составляя от 64% до 75%, она была даже выше, чем в мировом экономическом кризисе 1991-1993 гг. Высокая доля амортизационных отчислений в валовых инвестициях — это показатель закономерной вынужденности постоянного разрушения капитала.

В государственно-монополистическом капитализме основная часть этих амортизационных отчислений оплачивается государством, например, в форме налоговой скидки, и таким образом переносится на всё общество. Обобществление разрушения капитала — существенный фактор, делающий возможным относительно контролируемое течение структурного кризиса.

Рост числа случаев неплатёжеспособности

Хроническое перепроизводство капитала и вынужденность его постоянного разрушения находит выражение также и в скачкообразном росте случаев неплатёжеспособности, особенно среди немонополистической буржуазии. Число случаев неплатёжеспособности постепенно росло с 1980 г. до 49 326 в 2001 г.

1 января 1999 г. в Германии вступил в силу новый кодекс о неплатёжеспособности, представляющий собой усовершенствованный инструментарий государства в союзе с финансовым капиталом для переложения бремени кризиса на немонополистическую буржуазию и, при случае, использования проблем отдельных предпринимателей для продвижения реорганизации международного производства. Новый закон перенял основные элементы законов о неплатёжеспособности США, в особенности в отношении регулирования транснациональных неплатёжеспособностей. Новым было то, что кредитор или должник уже могут заявить о неплатёжеспособности, если предприятию угрожает неплатёжеспособность или если кредитор опасается, что должник чрезмерно обременён долгами. Это снабдило, в частности, банки очень серьёзным инструментом, особенно учитывая, что сегодня едва ли имеется предприятие без высокой задолженности. Соответственно, обременено ли предприятие чрезмерными долгами или нет, предоставлено произвольно оценивать банкам, которым позволено в соответствии с законами о неплатёжеспособности вмешиваться административными средствами в развитие предприятия.

Что интересно, параграф 1 устанавливает, что при процедуре неплатёжеспособности «в плане неплатёжеспособности... будут приниматься меры, специально предназначенные для сохранения предприятия». Также указывается, что цель состоит в использовании закона о неплатёжеспособности прежде всего как средства управления, например, для реструктуризации предприятия соответственно намерениям финансового капитала. Кроме того, закон о неплатёжеспособности — метод оздоровления или закрытия неплатёжеспособного предприятия за счёт рабочих и служащих, когда невозможно больше получать максимальную прибыль. Обязательства перед «защищёнными кредиторами» (заработная плата рабочих и служащих, отчисления на социальное страхование, налоги, а также банковские ссуды) больше не вычитаются из имущества несостоятельного должника, как было раньше, а включаются в процедуру неплатёжеспособности и могут быть потрачены на оздоровление предприятия. Оздоровление за счёт работников таким образом была зафиксирована в законе.

Ядром новых процедур неплатёжеспособности является план неплатёжеспособности, позволяющий «проводить неплатёжеспособность гибким, экономически эффективным образом, отклоняясь от положений кодекса о неплатёжеспособности». С помощью плана неплатёжеспособности можно предусмотреть условия, при которых предприятие продолжит работу. Параграф 113 и последующие предписывают на период процедуры неплатёжеспособности специальное трудовое право, значительно ограничивающее права рабочих и служащих. Как правило, этим пользуются для широкомасштабных покушений на заработную плату и условия труда. Это уже привело к продлению неоплачиваемых рабочих часов, демонтажу заводских социальных выплат, а также урезанию выплат сверх или даже в рамках договора. Всё это делается, предположительно, с намерением «достичь цели оздоровления». Как правило, массовые сокращения рабочих мест лицемерно оправдываются «сохранением остальных рабочих мест». Этим хотят избежать необходимо жестокой борьбы за каждое рабочее место. Нередко правое руководство профсоюзов терпимо к этому или принимает в этом активное участие.

В неплатёжеспособности Babcock (Оберхаузен) в 2002 г. банки-кредиторы стремились к более широкой реорганизации всей немецкой машиностроительной промышленности и с этой целью, в первую очередь, к строительству господствующей на рынке международной монополии. В конечном счёте, закон о неплатёжеспособности был продуктом и средством реорганизации международного производства за счёт масс рабочих и служащих.

Транснациональные слияния и поглощения

Структурный кризис вынудил форсировать транснациональные слияния. Специфической чертой этого разрушения капитала был его мироохватывающий характер. Транснациональные слияния и поглощения приняли размеры, доходящие до взаимной войны на уничтожение среди международных монополий. Это была характерная особенность нового структурного кризиса на основе реорганизации международного производства, продемонстрированная несколькими крупными слияниями немецких монополий.

Поглощение концерном Krupp концерна Hoesch и слияние Krupp/Thyssen

В 1992 г. концерн Krupp приобрёл концерн Hoesch, который в 1989 г. занимал 26-е место по обороту среди немецких промышленных предприятий. Вместе в конце 1991 г. они занимали почти 100 тыс. рабочих и служащих. Треть их рабочих мест к 1994 г. исчезла. Балансовый итог Krupp почти удвоился с 1991 г. по 1992 г., когда он завладел Hoesch; основные его средства даже более чем удвоились. К 1994 г. они вновь упали на 1.6 млрд. дойчмарок. Это соответствовало разрушению 15% капитала. К 1 апреля 1997 г. Thyssen и Krupp объединили свои филиалы, занимающиеся сталью. В том же году трудовые коллективы сократились на 11 670 в Krupp и на 3 485 — в Thyssen. В этом случае разрушение капитала и рабочих мест произошло даже до слияния родительских концернов, осуществлённого 1 октября 1998 г.

Слияние VEBA и VIAG в E.on

В течение 1990-х VIAG и VEBA по отдельности скупали различные крупные предприятия. Основные средства этих двух концернов в общей сложности более чем утроились в 1990-х; общий капитал почти утроился. Балансовый итог за 2000 г., в котором произошло слияние в E.on, был на €20 млрд. выше, чем сумма балансовых итогов для VIAG и VEBA за 1999 г.[2] В 2001 г. общий капитал вновь сократился (на 9.4%), так как E.on продал часть акций VIAG концернам Intercom, Orange Communications, Bewag, VEAG/Laubag. В 2002 г. Aral и Veba Oel были проданы BP в связи с уже запланированным тогда приобретением Ruhrgas. Численность работников E.on сократилась с 1999 г. по 2001 г. на 61 458 чел., т. е.на 28.8%.

Слияние Daimler-Benz и Chrysler в DaimlerChrysler

Общий капитал DaimlerChrysler после слияния также был выше, чем сумма капиталов обоих предприятий в предыдущем году. Число рабочих мест сперва также увеличилось. Численность работников в новой корпорации DaimlerChrysler (Оберн-хиллз, США), к примеру, достигла в 1998 г. максимума в размере 130 329 чел. Но через три года после слияния было уже на 23 тыс. рабочих мест меньше, т. е. на 18%. Так как Daimler-Benz скупил в 1990-х несколько предприятий, численность работников снизилась не только из-за разрушения рабочих мест, но также и вследствие того, что эти части концерна (AEG, Fokker) были ликвидированы или перепроданы.

Структурный кризис как двигатель нового мирового экономического кризиса

Международный структурный кризис стал предвестником ускоренного накопления капитала и, следовательно, проложил путь к новому мировому экономическому кризису. Главными эффектами этого международного структурного кризиса были быстрое повышение массовой безработицы в соединении с ростом неполной занятости как постоянного явления, общее сокращение заработной платы, урезание социальных пособий и всё более высокие налоги для масс населения. Официальная безработица во всём мире повысилась с 1990 г. к концу десятилетия на 60%: со 100 млн. чел. до 160 млн. чел. И это даже не считая миллионов безработных в сельских районах, совершенно выпадающих из статистики во многих странах. Во всём мире только по официальным данным почти 300 млн. чел. частично безработны, а ещё 530 млн. классифицируются как «трудящиеся бедняки» — рабочие, которые не могут содержать своим трудом себя и свою семью. В целом, около трети мировой рабочей силы, составляющей три миллиарда человек, безработно, частично безработно или не имеет достаточного дохода.

Быстрый рост массовой безработицы и разорение немонополистической буржуазии усилили тенденцию мирового рынка к сужению. Инвестиции в новое оборудование росли, но медленно, особенно в Европе. В некоторых странах они даже упали в абсолютном отношении. Кроме того, вследствие высокой государственной задолженности государственные инвестиции пришлось дополнительно урезать, так что они не могли восполнить разницу.

Из-за взаимодействия этих факторов международный структурный кризис на основе реорганизации международного производства привёл к новым явлениям в конкретном течении цикла кризиса государственно-монополистического капитализма. «Политический отчёт Центрального комитета МЛПГ» в 1998 г. охарактеризовал эту перемену следующим образом:

«Вследствие международного структурного кризиса фаза оживления после кризиса всё более сглаживается. Кроме того, фазы упадка производства в пределах колеблющегося застоя тянутся дольше и, в лучшем случае, прерываются небольшими восходящими тенденциями, которые достигаются по существу краткосрочными успехами в международной конкурентной борьбе. Мы имеем дело с общей неустойчивостью экономической системы, постоянно подпитывающей развитие классовых противоречий» (с. 46).

Бум рынков акций, продолжавшийся до марта 2000 г. сделал возможными дорогостоящие приобретения фирм через обмен акциями и связанное с этим разрушение капитала. На какое-то время это задержало вспышку мирового кризиса перепроизводства.

Но этим было создано новое противоречие, ещё более усилившее неустойчивость и дестабилизацию государственно-монополистической экономики: спекуляция на бирже переплелась с процессом воспроизводства капитала.

Избыточный капитал, который больше не мог использоваться в производстве для извлечения максимальной прибыли, затопил фондовые биржи. В США и Европе цены акций поднялись на головокружительную высоту и всё дальше удалялись от реального экономического развития. Когда в начале 2000 г. начало проявляться, что рост и ожидания прибыли в индустрии средств связи и Интернета крайне преувеличены, спекулятивный пузырь неизбежно должен был лопнуть. Но в отличие от биржевых обвалов в конце 1980-х и в первой половине 1990-х, этот кризис имел прямые последствия для производственного процесса. Процесс транснациональных слияний и поглощений колебался, а с ним также и относительно контролируемое уничтожение капитала в рамках структурного кризиса. Стоимость транснациональных слияний и приобретений резко упала с $1144 млрд. в 2000 г. до $594 млрд. в 2001 г. (на 48%), вернувшись почти к уровню 1998 г. Это стало конкретным фактором, вызвавшим новый мировой экономический кризис.