В России прошли парламентские и президентские выборы.
Ничего неожиданного не случилось. Не считать же, в самом деле, отсутствие либералов в парламенте неожиданностью. Просто тенденция сдвига вправо почти всего политического спектра в бывших республиках СССР, неуклонно действовавшая в России с августа 1991 г. до наших дней, достигла в 2003-2004 гг. своей кульминационной точки. Процессы концентрации и централизации переделенного в годы перестройки монополистического капитала на протяжении всех 90-х гг. побуждали российскую монополистическую буржуазию, во-первых, ужесточать политический режим и делать ставку на все более правые, националистические и государственнические (впрочем, не надо трех слов: это одно и то же) политические силы, а во-вторых, искать такую фигуру, которая в роли президента России устроила бы все - или почти все - группировки российского крупного капитала. Тем временем пролетариат и мелкая буржуазия, до крайности атомизированные во время экономического упадка 90-х гг. и потому на время утратившие всякую способность к организованному политическому классовому действию, все с бoльшим напряжением ожидали «сильную руку» - которая, как они все еще надеются, защитила бы их, неспособных из-за своей раздробленности к самозащите, от произвола буржуев. Итак, тяготение имущих классов вправо долгое время устойчиво совпадало с тяготением туда же неимущих и малоимущих классов - и вот результат: парламент, в котором «Единая Россия» оказалась на крайне левом фланге, и переизбрание на второй срок президента, чуточку более левого, чем Пиночет и Салазар, и заметно более правого, чем де Голль.
Однако в ближайшие годы предстоит некоторое (впрочем, весьма слабое - более видимое, чем реальное) полевение российского политического спектра. Во-первых, идея патриотизма будет несколько дискредитирована путинским режимом (хотя и менее основательно, чем идея демократии была дискредитирована режимом ельцинским: по-настоящему дискредитировать патриотизм в массовом сознании может только очень большая война, не обещающая скорой победы) в глазах пролетарских и мелкобуржуазных масс. Об этом ГПРК уже писала - в связи с некоторым полевением фразеологии Национал-большевистской партии в последнее время - в книге «Идеология коллективизма» (с. 284):
«Некоторое формальное полевение НБП в последнее время, взятие ею на вооружение буржуазно-демократических и даже антигосударственнических лозунгов - факт. Причина проста: реализация Путиным государственнических мечтаний «красно-белой оппозиции» оборачивается новыми прибылями для крупного капитала и новыми бедами для теснимой им (замена рынков супермаркетами!) мелкой буржуазии, составляющей социальную базу этой самой оппозиции (при том, что классовая сущность последней крайне буржуазна, поскольку ее политическая направленность крайне националистична - так же, как, например, и у «классических» итальянских фашистов и германских нацистов). Строить какие-то расчеты на этом «полевении» - гиблое дело. История знает множество превращений пролетарских партий в буржуазные, а вот буржуазных в пролетарские - ни одного».
И еще, в №5 «ПР» (с. 53-54):
«Переход от преобладавшей в СССР государственной формы эксплуатации, при которой класс эксплуататоров в основном совпадал с государственным аппаратом, к частнокапиталистичесой форме, переход, сопровождавшийся разнообразными реорганизациями этого госаппарата, был весьма болезненным процессом для нижних чинов этого госаппарата, для государственной мелкой буржуазии. Брошенные с устойчивых и теплых местечек в холодные воды рыночной конкуренции, эти низы номенклатуры возмущались частнокапиталистическим хаосом и мечтали о возврате добрых старых времен государственного порядка. Поэтому “красно–коричневая” оппозиция 1990-х годов, по своему социальному положению бывшая движением деклассируемых низов номенклатуры, имела “государственно–патриотический” характер, независимо от субъективно–идеологических различий по вопросам вроде того, должно ли идеалом государства считаться государство Сталина, Столыпина или Гитлера.
Но времена меняются. Переходный период от преобладания государственной формы эксплуатации к преобладанию ее частной формы завершился, после ослабления государства наступила его консолидация, при этом государство является уже обыкновенным государством монополистического капитала, разница которого с американским или французским – чисто количественная, а не качественная.
Между тем за 11 лет немалая – причем наиболее молодая и энергичная – часть низов номенклатуры приспособилась к жизни в рыночном хаосе, став из государственной мелкой буржуазии частной мелкой буржуазией. А поскольку возрождаемое укрепляемое государство служит в первую очередь крупному капиталу и давит и оттесняет мелкую буржуазию, когда та подворачивается под ноги (яркий пример – проводимая властями и в Москве, и во многих городах провинции замена рынков супермаркетами), то в “красно–белой” оппозиции, причем как в сталинистско-националистической, так и в просто националистической ее частях начались интересные процессы сдвига от правобуржуазных на левобуржуазные позиции (это не относится ко всем “красно–белым” организациям, но к некоторым из них, наиболее гибким и чутким к переменам обстановки – бесспорно).
Наиболее яркую форму приняли такие процессы пока что у НБП, которая, сохраняя русско–империалистические требования, стала все чаще обращаться к требованиям буржуазно–демократическим, по видимости антигосударственническим.
Отсюда естественным образом стали появляться идеи о союзе оппозиционных “коммунистов” и просто фашистов с оппозиционными либералами. И вот Проханов ведет переговоры о таком союзе с Березовским, а “Лимонка” высказывается за блок сторонников “европейской свободы” и “русской дикой воли”».
Во-вторых, с российской монополистической буржуазией сейчас происходит история, довольно часто повторяющаяся с буржуазиями не очень экономически сильных стран - стран либо периферийного, либо недавно потерпевшего поражение империализма. Почти все ее группировки нашли себе единого арбитра в лице нового главы государства, а этот новый глава все гребет под себя и то одного олигарха обделит, то другого прижмет… Появляется все больше и больше буржуев (впрочем, в нынешней России они, пожалуй, так и останутся в меньшинстве среди своих братьев по классу), обиженных на Путина и его режим. Эти буржуи собирают под свою руку все политические силы, которых Путин со своей «Единой Россией» в той или иной степени оттеснил от корыта власти - демократов, консерваторов, фашистов, - на скорую руку перемешивают их (всякое лыко пойдет в строку!), подбрасывают им сколько-то денег (в зависимости от того, сколько людей могут вывести на улицу эти силы) и посылают их на антипутинские демонстрации.
В последнее время проявления этой тенденции все умножаются. То НБПшники начинают делать в «Лимонке» цитированные выше намеки на желательность союза с буржуазными демократами против Путина. То совместные митинги либералов и КПРФовцев начинают проходить в Москве раз за разом. То в той же Москве создается «Молодежный левый фронт», в котором под одной крышей собирается целая куча сталинистских и троцкистских организаций разной степени правизны (раньше некоторые из этих организаций и какать бы рядом друг с другом не сели)… Формирующаяся антипутинская тусовка очень напоминает антиглобалистское движение (являющееся, кстати, не чем иным, как орудием борьбы европейских буржуев - прежде всего французских, но также и немецких, русских и пр. - против буржуев США) не только своей идейной пестротой, но и тусовочным характером. Состоит оно по преимуществу из людей, для которых политическая борьба - это не образ жизни, а форма досуга, ограничивающаяся приходом раз в месяц на акции и раз в неделю на тусовки себе подобных. Как это ни парадоксально, такой человеческой пылью (очень точное выражение Троцкого) легче манипулировать, чем профессиональными революционерами, без остатка отдавшими свою жизнь демцентралистской партии: как показывает история большевизма до и сразу после его прихода к власти и история современного «антиглобализма», лидеры большевиков были гораздо более подотчетны, в своей политической линии, рядовым партийцам, чем лидеры современных «спонтанных протестных движений», которые могут себе позволить проводить, от имени своих тусовок, почти любой политический курс (тот, который закажут и оплатят их хозяева-буржуи)… Это и понятно: в демцентралистской партии профессиональных революционеров все ее члены живут настолько общей жизнью, что не только рядовые члены подконтрольны лидерам, но и лидеры сильно зависят от своих подчиненных-избирателей - а в антиглобалистской и антипутинской тусовках тот факт, что тусовщики почти ничего не должны своим лидерам, оборачивается тем, что лидеры абсолютно ничего не должны рядовым тусовщикам.
* * * tc "* * * "
Сегодня левые молодые люди в сегодняшней России идут по большей части в анархистские группы разного рода. Само по себе это довольно приятно - вот же ж не только в НБП, АКМ и скинхэды идет молодежь, - но беда в том, что анархисты (враги партийной дисциплины, демократического централизма и организации профессиональных революционеров) по определению больны пресловутой болезнью тусовочности. На Западе это уже сделало многих из них легкой добычей антиглобалистского движения, которое, как хороший пылесос, мгновенно всасывает в себя всякого рода атомизированную человеческую пыль; в России то же самое очень даже может сделать антипутинская тусовка… Срочно надо спасать тех анархистов, которых только возможно, от превращения в бессознательные орудия тех или иных монополистических группировок: для этого надо стараться переагитировать их в коллективизм и строить вместе с ними демцентралистскую партию профессиональных революционеров. Такую партию, в которой борцы с Системой не «самовыражались» бы, а приносили бы в жертву революции всю свою жизнь без остатка - и в этом им помогала бы не только их личная воля, но и партийная дисциплина, поддерживающая личную волю революционера, как корсет поддерживает позвоночник.
Вот почему через №№6 и 7 нашего журнала красной нитью пройдет полемика с анархистами и некоторыми другими антипартийцами. В отличие от пробуржуазных «левых», ГПРК ищет себе не последователей, а равноправных сознательных товарищей; а таких товарищей можно найти никак не через затушевывание противоречий, не через ласковое заманивание в свои ряды, но лишь через открытый и честный спор, через резкое обнажение имеющихся политических противоречий и выставление их на всеобщее обозрение (разумеется, с большим риском рассориться с теми, кого хочешь переубедить - на этот риск надо идти). Разрешить можно только то противоречие, которое видно.
